"Вивальди стал тем, что в Штатах называют elevator music - "музыка для лифта": до какого-нибудь пятидесятого этажа, да еще с остановками, вполне уложишься в среднее адажио. Однако однообразие обманчиво и сродни японскому: чего стоит только разноголосие инструментов. Антонио Вивальди служил в школе для девочек, и охотно воображаешь, как к нему приставали будущие исполнительницы: "Дядь Тош, сочините мне для гобоя! - После отбоя поговорим". В полутысяче концертов для всех мыслимых инструментов Вивальди охватил материальный мир музыки. В нем - карпаччовская смесь аристократизма (изысканности) и популярности (увлекательности), то же чувство соразмерности, с которым Карпаччо заполнял улицы и каналы фигурами." (Петр Вайль, "Гений места")
no subject
лифта": до какого-нибудь пятидесятого этажа, да еще с остановками, вполне
уложишься в среднее адажио. Однако однообразие обманчиво и сродни японскому:
чего стоит только разноголосие инструментов. Антонио Вивальди служил в школе
для девочек, и охотно воображаешь, как к нему приставали будущие
исполнительницы: "Дядь Тош, сочините мне для гобоя! - После отбоя
поговорим". В полутысяче концертов для всех мыслимых инструментов Вивальди
охватил материальный мир музыки. В нем - карпаччовская смесь аристократизма
(изысканности) и популярности (увлекательности), то же чувство
соразмерности, с которым Карпаччо заполнял улицы и каналы фигурами."
(Петр Вайль, "Гений места")