10000 строк

Взбалмошные гении развивают искусство в новых направлениях. Сохраняют и приумножают все новое — методичные образованные зануды. Одним из таких выдающихся зануд был Карел ван Мандер — голландский художник, драматург и искусствовед.


Карел ван Мандер

Этот усатый голландец был довольно неплохим художником. К примеру, его картина «Сад любви» выставлена в Эрмитаже.

«Сад любви»
Карел ван Мандер, 1602

Ван Мандер был весьма наблюдателен: прожив в Риме три года с 1574 по 1577 он был первым, кто обнаружил римские катакомбы. На обратном пути в Голландию он посетил Вену и вместе со скульптором Хансом Монтом воздвиг триумфальную арку для императора Рудольфа Второго. Будучи в Италии, ван Мандер прочитал знаменитые жизнеописания художников, составленные Вазари. Вдохновившись этой работой, он написал в стихах основательный труд под названием «Книга о художниках». Эта книга стала первым энциклопедическим искусствоведческим трудом в Северной Европе. Одним из учеников Карела ван Мандера был великий Франс Хальс, который, как и полагает гениям, не перенял маньеризм своего учителя, но открыл собственное уникальное сочетание барокко и реализма.

А в наши дни Карел ван Мандер известен одной своей картиной, которую он написал во время визита в Англию в 1603-04 годах. Это знаменитая картина изображает двух человек, играющих в шахматы. Многие исследователи считают, что изображены Бен Джонсон и Уильям Шекспир.


«Бен Джонсон и Уильям Шекспир, играющие в шахматы»
Карел ван Мандер, 1604

Два современника, поэта, актера, драматурга. Начитанный, столичный интеллектуал Джонсон играет белыми против малообразованного, провинциального, но величайшего поэта всех времен.

Иногда зануда Джонсон упрекал Шекспира. Однажды в том, что действие «Зимней сказки» происходит в Богемии на берегу моря, в то время, как у Богемии нет выхода к морю. Другой раз — в недостаточной элитарности произведений Шекпира. Но когда Шекспир умер, Джонсон посвятил ему прекрасную оду «Памяти моего ненаглядного» и оценил его талант по достоинству.

Шахматные зануды выяснили, как выглядели фигуры в те времена и восстановили позицию. На ней если черные побьют слоном на с3, то белые получают мат. На картине Шекспир держит в руках черного слона и собирается сделать ход.

В конце 19-го века в Российской империи женщинам было запрещено получать высшее образование. Именно по этой причине юная петербурженка Лу Саломе отправилась учиться в Европу. Судьба этой женщины была очень интересной, а влияние, которое Лу Саломе оказала на культурную жизнь Германии трудно переоценить. Фридрих Ницше просил руки и сердца Лу, но получил отказ. Вероятно, своему Заратустре Ницше дал некоторые ее черты. Позже у Лу случился роман с Рильке, которого тогда звали Рене Мария Рильке. Но имя Рене показалось Лу недостаточно мужественным, поэтому поэт ради возлюбленной заменил его на Райнер. Забавно, но с именем «Мария» таких проблем не возникло. Именно Лу познакомила Рильке с русским я зыком и русской культурой. Влюбленные дважды приезжали в Россию, где Рильке увлекся русской культурой и встречался с Толстым, Репиным и Леонидом Пастернаком. А спустя некоторое время Лу Саломе стала ученицей и возлюбленной Зигмунда Фрейда.

С Рильке самые дружеские отношения Лу Саломе сохраняла до 1926 года, когда Рильке умер от лейкемии. Сам он считал, что умирает от заражения крови, которое у него началось после укола шипом розы. Тогда он написал эпитафию самому себе:

Роза… прекословие крайне радостное…
сном не быть ничьим среди стольких
век.

Оригинал

Rose, oh reiner Widerspruch, Lust,
Niemandes Schlaf zu sein unter soviel
Lidern.

В оригинале слово «reiner» является своеобразной подписью, посколько оно звучит так же, как имя поэта. В переводе это созвучие удалось сохранить в первой строке: «Роза… прекословие крайне радостное…»

Классический балет! Искусство лучших дней!
Когда шипел ваш грог, и целовали в обе,
и мчались лихачи, и пелось бобэоби,
и ежели был враг, то он был — маршал Ней.
Иосиф Бродский

Летом 1815 года Веллингтон одержал победу при Ватерлоо. Французские войска бежали и лишь три батальона Старой Гвардии отступали, сохраняя строй. Англичане предложили генералу Камбронну, который командовал одним из батальонов, сдаться. В ответ на это, Камбронн произнес знаменитую фразу: «Гвардия умирает, но не сдается». По крайней мере, так говорили в парижских салонах. Более информированные источники утверждали, что генерал крепко выругался по-французски: «Merde!»

Во время этой битвы Камбронн был очень тяжело ранен, взят в плен и увезен в Англию, где его выходила и поставила на ноги шотландская медсестра Мэри Осборн, на которой он впоследствии женился. Полгода спустя он вернулся во Францию, где его ждал суд палаты пэров. Но выдающийся адвокат Пьер-Антуан Беррье сумел спасти Камбронна, представив его, как генерала, спасшего честь Франции. А спустя четыре года Людовик Восемнадцатый даже пожаловал Камбронну титул виконта.

Беррье участвовал в защите и другого героя Ватерлоо — Мишеля Нея, легендарного маршала, которого Наполеон называл «храбрейшим из храбрых». Но у этого политического дела не было шансов и маршал Ней был расстрелян.

Байрон начинает девятую песню поэмы «Дон Жуан» обращением к Веллингтону, в котором двумя каламбурами намекает на казнь Нея:

О, Веллингтон! (иль "Villainton" — двояко
Звучит для Славы сей геройский звук.
Французы даже с именем вояки
Не справились, но шутят без натуг:
Смех битых и побивших — одинаков.)
Ты получил признание заслуг.
Посмей кто твой триумф не чтить вполне —
Восстанут люди, осуждая: «Нет!»

Первая игра слов основана на шутке тех времен. После наполеоновских войн Веллингтон получил должность английского посланника в Париже. Этим англичане лишний раз напомнили французам о поражении, что было несколько бестактно. В ответ остроумные французы прозвали Веллингтона «Villainton», что по-французски звучит похоже, но означает «дурной тон».

Вторая игра слов заключается в том, что последнее слово этой строфы можно заменить на «Ней» — фамилию маршала. Этот каламбур вряд ли был бы замечен, если бы не тщеславность самого Байрона. Байрон выдумал историю про наборщика, который спросил, как писать последнюю строчку:

Восстанут люди, осуждая: «Нет!»
или
Восстанут люди, осуждая: «Ней!»

В оригинале обыгрывается отрицание «nay» и фамилия маршала Ney.

Oh, Wellington! (or "Villainton" — for Fame
Sounds the heroic syllables both ways;
France could not even conquer your great name,
But punn'd it down to this facetious phrase —
Beating or beaten she will laugh the same),
You have obtain'd great pensions and much praise:
Glory like yours should any dare gainsay,
Humanity would rise, and thunder "Nay!"

Демократия — это два волка и ягненок, голосующие, что им съесть на обед. Свобода — это хорошо вооруженный ягненок, выступающий против такого голосования.
Б. Франклин

Список открытий и изобретений Бенджамина Франклина восхищает. Он придумал громоотвод, бифокальные очки, уринальный катетер и многое другое, включая кресло-качалку. Франклин открыл течение Гольфстрим и сформулировал принципы рефрижерации.

Но самым замечательным изобретением Франклина стал американский демократический строй, который был разработан и осуществлен в значительной степени стараниями Франклина. Бенджамин Франклин стал одним из отцов-основателей США и его подпись стоит под Декларацией Независимости и под Конституцией США.

17 января 1975 года в Филадельфии, на родине Франклина, отмечали его 269-й день рождения. Соотечественники решили придумать для этого праздника что-то в духе юбиляра и им это удалось. В городской ратуше установили телескоп, направленный на звезду, свет от которой шел к нам 269 лет. От этого света сработал фотоэлемент и запустил специально сделанное электро-механическое устройство, которое зажгло свечи на огромном торте.

В молодости Бен Франклин издавал очень популярный альманах и даже написал для него несколько стихотворений. Великий исторический деятель был заурядным поэтом, но одно стихотворение — шуточная эпитафия самому себе — обладает занятной особенностью: оно написано так, что его контур похож на елочку.

Эпитафия в книжном стиле

Здесь лежит
тело
Бенджамина Франклина,
книгопечатника.
(Подобное обложкам старой книги
оно лишено содержимого,
а его тиснение и позолота были вырваны.)
Лежит оно пищей для червей,
но труды не пропадут впустую,
посколько однажды оно (как было уверовано) появится
в новом более элегантном издании,
исправленное и дополненное
самим
Сочинителем.

Оригинал:

Epitaph in Bookish Style

The Body
of
Benjamin Franklin
Printer
(Like the cover of an old book
Its contents torn out
And stript of its lettering and gilding)
Lies here, food for worms.
But the work shall not be lost
For it will (as he believed) appear once more
In a new and more elegant edition
Revised and corrected
by
The Author.

Йозеф Мор был пастором в церкви святого Николая в немецком городке Оберндорф. 24 декабря 1818 года, в сочельник, он обнаружил, что мыши прогрызли мехи органа местной церкви. Это означало, что завтра хор не сможет исполнить рождественские песни. Тогда огорченный пастор вспомнил об одном своем рождественском стихотворении, которое он написал два года назад. Он пришел к местному органисту и учителю музыки Францу Груберу и попросил его придумать простую мелодию, чтобы можно было исполнить это стихотворение а капелла или под гитару. Так была написана песня «Тихая ночь», ставшая одной из самых популярных рождественских песен в мире и переведенная на 130 языков.

Спустя ровно 96 лет, во время Первой Мировой войны возле бельгийского городка Ипра немецкие солдаты отмечали Рождество. Они украсили свечами деревья и запели:

Stille Nacht, heilige Nacht!
Alles schläft, einsam wacht
Nur das traute hochheilige Paar,
Holder Knabe mit lockigem Haar,
Schlaf in himmlischer Ruh,
Schlaf in himmlischer Ruh.

Эту мелодию узнали английские солдаты и через узкую линию фронта донеслось:

Silent night, holy night,
All is calm, all is bright
Round yon virgin mother and Child.
Holy Infant, so tender and mild,
Sleep in heavenly peace,
Sleep in heavenly peace.

Так началось знаменитое «Рождественское перемирие». Немецкие и английские солдаты сперва выкрикивали рождественские поздравления, а потом предложили друг другу встретиться на нейтральной полосе. Они встретились, обменялись скромными подарками, прочитали вместе слова из 23-го Псалма:

На пастбищах травянистых Он укладывает меня, на воды тихие приводит меня. Душу мою оживляет, ведет меня путями справедливости ради имени Своего. Даже если иду долиной тьмы – не устрашусь зла, ибо Ты со мной;

Но война, увы, продолжилась. Через четыре месяца возде Ипра немецкая армия применила химическое оружие. Одну из разновидностей химического оружия - горчичный газ - потом назвали по городу, ипритом. Многие английские солдаты погибли. У одного из выживших солдат была неизлечимая опухоль. После войны он вернулся в Великобританию и пришел к своему врачу на обследование. Врач обнаружил, что солдат здоров. Так была открыта химиотерапия.

В жизни среди неприятных и тяжелых событий обязательно случаются, хоть небольшие, но замечательные чудеса. С наступающим!

В 1809 году Швеция была на грани краха. Старый король был бездетен. Финляндия, которая принадлежала Швеции сотни лет, была завоевана Россией. Военные действия в Дании закончились тем, что значительная часть шведской армии попала в плен к французам. Правда, французский маршал Жан-Батист Бернадот был очень добр к пленным шведским солдатам и те его уважали.

И тогда шведскому барону Карлу Отто Мернеру пришла в голову фантасмагорическая идея: «Пусть наш старый король усыновит молодого французского маршала!» Наполеон, узнав об этом, счел идею абсурдной, но возражать не стал. А шведское правительство сразу же посадило барона под арест и стало решать: предатель он или сумасшедший.

Но ситуация была настолько плоха, союз с Наполеоном настолько желателен, а авторитет Бернадота в шведской армии настолько высок, что с идеей барона согласились. И в 1810 году маршал был усыновлен королем, стал кронпринцем, главнокомандующим шведской армией и сменил имя на Карл Йохан. Два года спустя два корпуса Наполеона попытались оккупировать одну из южных областей Швеции. Но Карл Йохан сумел выбить оттуда своих бывших коллег — маршалов Нея и Удино.

В 1814 Бернадот сумел присоединить к Швеции Норвегию, а в 1818 он унаследовал корону и весьма успешно правил двумя объединенными странами до самой смерти в 1844 году. Когда он умер, на его теле обнаружили татуировку из трех французских слов: «Mort aux rois!» В переводе это означает: «Смерть королям!» Дело в том, что во время Французской Революции молодой офицер Жан-Батист Бернадот состоял в ультра-левой организации якобинцев, где делали такие татуировки.

Во время правления Бернадота замечательный шведский поэт Эсайас Тегнер написал «Сагу о Фритьофе» — одно из величайших произведений европейской поэзии. Сага переведена на все европейские языки, а одних только переводов на английский было сделано более двадцати. В этой саге 24 песни, каждая из которых написана своим размером, наиболее точно отражающим содержание. Самым известным из этих размеров написана шестая песнь: спустя полвека Эдгар По воспользуется этим размером в своем знаменитом стихотворении «Ворон».

Эсайас Тегнер, «Сага о Фритьофе»

Бьёрн и Фритьоф, сидя в зале,
Утром в шахматы играли;
И за клеткой золотою
Блещет клетка серебра.

Входит Хильдинг. «Рад я чести!
На почетном сядешь месте.
Полный рог перед тобою —
Скоро кончится игра».
(перевод Б. Айхенвальда и А. Смирницкого)

Эдгар Аллан По, «Ворон»

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,
Задремал я над страницей фолианта одного,
И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,
Будто глухо так застукал в двери дома моего.
(перевод М. Зенкевича)

Оригиналы:

Esaias Tegnér, «Frithiofs saga»

Björn och Fritiof sutto båda
vid ett schackbord, skönt att skåda.
Silver var varannan ruta,
och varannan var av guld.

Då steg Hilding in. "Sitt neder!
Upp i högbänk jag dig leder,
töm ditt horn, och låt mig sluta
spelet, fosterfader huld!"

Edgar Allan Poe, «Raven»

Once upon a midnight dreary, while I pondered weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore,
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.
`'Tis some visitor,' I muttered, `tapping at my chamber door -
Only this, and nothing more.'

С прекрасной итальянкой Лаурой связаны три литератора. В первую очередь это, конечно же, великий поэт Франческо Петрарка, прославивший даму.

Петрарку обычно называют по фамилии. В то же время фамилию Лауры традиционно стараются не упоминать. Дело в том, что красавица Лаура вышла замуж за графа Хьюго де Сада и родила ему 11 детей. А скандальный маркиз Донатьен Альфонс-Франсуа де Сад приходится Лауре де Сад родным пра-пра-(очень много раз)-правнуком. Однажды вечером молодой маркиз де Сад зачитался жизнеописанием Лауры и увидел ее ночью во сне. Его письмо с описанем этого сна в наши дни часто привлекает к себе внимание психоаналитиков.

Третий литератор — Франциск Валуа, более известный, как Его Величество король Франции Франциск Первый. Мировая культура многим обязана этому замечательному монарху, который фактически перенёс во Францию итальянское Возрождение. Так, по приглашению короля во Францию переехал Леонардо да Винчи, для которого Франциск был другом и покровителем. Кроме того, король был одним из лучших поэтов своего времени. И во время одного из своих визитов в Италию, Его Величество посетил могилу Лауры и написал эпитафию, которая позже была выбита на её надгробии.

В столь малом месте можно в этот миг
Увидеть ту, чья слава велика.
Перо, труды, познанье и язык
Влюблённого превозмогли века.
О, милый дух! Что, кроме тишины,
Хвалу тебе возвысит в небеса?
Там смолкнуть говорящие должны,
Где образ превосходит словеса.

Оригинал:

En petit lieu compris vous pouvez voir
Ce qui comprend beaucoup par renommée.
Plume, labeur, la langue et le sçavoir
Furent vaincus par l'aimant de l'année
O gentille âme! estant tant estimée,
Qui te pourra louer qu'en se taisant,
Car la parole est toujours réprimée,
Quand le sujet surmonte le disant.

«Макбет», как и многие другие пьесы, впервые был опубликован только в 1623 году, через семь лет после смерти Шекспира. При публикации были допущены неточности в самом напряженном месте: когда Макбет во время осады узнаёт о смерти жены и произносит знаменитый монолог, уступающий по известности разве только монологу Гамлета. Эти на первый взгляд локальные неточности были косметически подправлены в более поздних изданиях и таким образом появился общепринятый современный текст пьесы.

По видимому, одна из наиболее важных деталей «Макбета» была упущена в результате этой непродуманной редакторской правки. Это выяснилось недавно, когда актриса Джен Бликст, игравшая леди Макбет, выдвинула блестящую гипотезу, которая проливает свет на исходный замысел Шекспира.

Чтобы познакомиться с этой гипотезой, вспомним необходимые детали. У Шекспира взаимоотношения между Макбетом и его женой начинаются с письма. В нём Макбет рассказывает, как ведьмы предсказали, что он станет королём после Дункана. Леди Макбет читает это письмо непосредственно перед встречей с мужем. И первый диалог супругов звучит так:

       Макбет
Любовь моя, Дункан к ночи приедет.

       Леди Макбет
А уезжает он когда?

       Макбет
                               Назавтра
Намерен ехать он.

       Леди Макбет
                               О, никогда
Пусть солнце это завтра не увидит.

Как всем хорошо известно, по наущению жены Макбет убивает Дункана и становится королём, а леди Макбет — королевой. После этого леди Макбет слегка повреждается рассудком. Вот диалог врача и придворной дамы:

       Врач
... Когда она бродила последний раз?

       Придворная дама
С тех пор, как его величество выступил в поход, я видела, что она вставала с кровати, набрасывала на себя ночную рубашку, отпирала шкаф, доставала бумагу, складывала ее, писала на ней, читала написанное, потом запечатывала и возвращалась в постель; и все это было в глубочайшем сне.

       Врач
Сильное расстройство естества — пользоваться благами сна и в то же время предаваться занятиям, присущим бодрствованью. Это дремотное возбуждение, кроме блужданий и прочих подобных поступков, возможно сопровождается какими-либо речами?

       Придворная дама
Такими, сэр, что я повторять не стану.

А теперь мы прочитаем то самое загадочное место трагедии, которое находится в начале пятой сцены пятого акта. Но не в современном отредактированном виде, а так, как это напечатано в первом издании 1623 года.



       Макбет
                       ...Что там за шум?
За сценой раздается женский крик.

       Сейтон
Там женщины кричали, государь.

       Макбет
Вкус ужаса почти уже забыт.
А раньше чувства бы похолодели
От крика ночью. От зловещих сказок
Тогда, вставая, шевелились космы
Словно живые. Страхом я пресыщен.
Привыкший к трепету жестокий разум
Не содрогнётся. Крик был отчего?

       Сейтон
Скончалась королева.

       Макбет
                               Лучше б ей
Скончаться было позже. Вот тогда
Для этих слов бы время подошло.
И завтра, снова завтра, снова завтра,
Крадясь, переступает день за днем
К последним буквам хроники времен;
А наши все «вчера» глупцам осветят
Путь к пыльной смерти. Выгорай, свеча!
Жизнь — тень идущая, актер несчастный:
То мечется, то шествует в свой час
По сцене, и — не слышен. Это
Рассказ безумца, полон гневных звуков,
Не значит ничего.

В глаза бросаются две детали. Во-первых, Макбет сперва спрашивает, что за шум, и только потом стоит ремарка о крике за сценой. Вряд ли ведьмы наделили Макбета способностями к предвиденью. Во-вторых, слова «my Lord» взяты в скобки. Эти слова совершенно лишние: без них везде звучит строгий шекспировский пятистопный ямб, а с ними две строчки становятся трехстопными.

Очевидно, что в первом издании были допущены неточности. Их стандартное исправление таково: во-первых, Макбет спрашивает о шуме после крика за сценой, а, во-вторых, после вопроса Макбета Сейтон уходит и возвращается с вестью о смерти королевы.

Но есть еще одна важнейшая неточность. Это сам знаменитый монолог, начинающийся словами «И завтра, снова завтра, снова завтра». И образы, и сравнения, и язык этого монолога абсолютно несвойственны Макбету — воину, убийце и королю.

Замечательная догадка Джен Бликст состоит в том, что этот монолог — ( Проверьте свою догадку )

Для фильма «Здравствуйте, я ваша тётя!» понадобилось написать песню на стихотворение Роберта Бернса «Любовь и бедность». Поскольку Маршак перевел стихотворение, сохранив ритм оригинала, композитор просто написал аранжировку старинной народной мелодии, на которую поют эти слова в Шотландии. А вот другому английскому стихотворению в этом плане не повезло.

Одно из лучших стихотворений Эдгара По называется «The bells» — «Колокола». В нём виртуозно обыгрывается звучание английских слов. К сожалению, это невозможно точно перевести на русский. В начале двадцатого века было несколько неудачных попыток перевода. Одна из них на совести Константина Бальмонта. Ему удалось создать игру звуков русского языка, но при этом в переводе структура стихотворения была нарушена, пульсирующий ритм повторяющихся слов исчез, а глубина и трагичность По были заменены на популярную в те годы напускную мрачность.

Одна слушательница музыкальных курсов, восхитившись стихотворением, предложила Рахманинову написать музыку на этот текст. Рахманинов сочинил на эти стихи музыкальную поэму «Колокола» для хора, солистов и оркестра. Причём, музыкальный ритм Рахманинова соответствовал стихотворному ритму Бальмонта и, естественно, не имел ничего общего с ритмом стихотворения Эдгара По.

Когда музыкальная поэма стала популярной в США, Рахманинов попросил Набокова перевести текст обратно на английский язык, но обязательно сохраняя ритм Бальмонта. И в итоге обезображенное стихотворение По было тщательно переведено на английский язык с сохранением всего ужаса, добавленного переводом.

Для сравнения, отрывок из оригинала:

IV
Hear the tolling of the bells
Iron Bells!
What a world of solemn thought their monody compels!
In the silence of the night,
How we shiver with affright
At the melancholy menace of their tone!
For every sound that floats
From the rust within their throats
Is a groan.

Перевод этого отрывка, сделанный Бальмонтом:

IV
Похоронный слышен звон,
Долгий звон!
Горькой скорби слышны звуки, горькой жизни кончен сон.
Звук железный возвещает о печали похорон!
И невольно мы дрожим,
От забав своих спешим
И рыдаем, вспоминаем, что и мы глаза смежим.
Неизменно-монотонный,
Этот возглас отдаленный,
Похоронный тяжкий звон,
Точно стон

Для проведения одного из наиболее интересных психологических экспериментов в комнату сажают пять обезьян, к потолку комнаты привязывают связку бананов, а под бананами ставят лестницу. Когда какая-то обезьяна пытается залезть на лестницу, всех обезьян поливают сильной струёй ледяной воды. В какой-то момент все обезьяны понимают, что к чему, и больше не пробуют достать бананы. После этого, одну из обезьян заменяют на новую. Как только новая обезьяна пытается полезть за бананами, старые начинают её бить. Когда эта обезьяна прекращает попытки, ещё одну из старых обезьян заменяют на новую. И так, пока в клетке не окажется пять обезьян, которые понятия не имеют о холодной воде.

Давайте представим: обезьяна находится в одной комнате с бананами, она знает, что бананы вкусные, но по неизвестной ей причине она не пытается взять бананы сама и не позволяет это остальным.

А теперь представим обычного, нормального человека. Он не сомневается в гениальности Гёте, Петрарки или Шекспира. Более того, в юности, узнав о каком-то из этих гениальных поэтов, он брал в руки томик его стихов и пытался продраться сквозь однообразное романтическое нытье. В итоге книга закрывалась с неутешительным выводом: «Наверное проблема во мне, я ничего не понимаю в этой поэзии...»

В итоге, нормальный человек знает о существовании гениальной зарубежной поэзии, но не читает её. Ничего не напоминает?...

Что послужило холодной водой? Неужели поголовное непонимание? Конечно нет! Если текст кажется читателям скучным и не талантливым, то, скорее всего, он таковым и является. Это не значит, что плох поэт или читатель. Практически всегда проблема в плохом переводе.

Как же тогда читать переводные стихи? Во-первых, надо всегда доверять своим чувствам. Во-вторых, надо искать хороших переводчиков. Их очень мало, и об одном из них пойдет речь. Зовут его Алексей Бердников.

Есть такой известный поэт — Франческо Петрарка. Слышали о нём? Думаю, да. Читали? Уверен, что нет! И даже если попадалась под руку книга с «переводами» его стихов, то они, наверняка, были неотличимы от «переводов» Камоэнса или Байрона.

Недавно вышла книга стихов Петрарки в переводе Бердникова. И хотя в ней встречаются неточности, но теперь впервые появилась возможность прочитать стихи насмешливого, самоироничного, живого Франческо Петрарки, а не того безликого нытика, которым его традиционно представляли.

Прочитайте, для сравнения, по два перевода 114-го и 46-го сонетов и догадайтесь, какие из них сделаны Бердниковым.
( 114 и 46 )