10000 строк

Однажды Моцарт сказал: "Я пишу музыку, как корова писает". Многие уважаемые музыковеды считают, что Моцарт в характерной грубовато-шутливой манере имел в виду, что пишет музыку естественно.

Я уверен, что Моцарт просто перефразировал французскую поговорку "il pleut comme une vache qui pisse", что дословно означает "идет дождь, как корова писает", а смысл этой поговорки: идет сильный дождь.

Моцарт имел в виду, что пишет много...

Эйнштейн был умным евреем. Эта, на первый взгляд, тривиальная сентенция заслуживает особого внимания, поскольку она помогает понять некоторые детали. Математики выделяют такие высказывания в отдельные теоремы и получают из них много полезных следствий. Попробуем и мы. Следствие первое из этой теоремы: Эйнштейн был сионистом – сторонником образования еврейского государства. Свой первый визит в США великий физик совершил в 1921 году. И это был не научный визит, а тур в поддержку образования Израиля.

Финансовые дела Эйнштейна в 1921 году были не ахти. И он (следствие второе из нашей теоремы) решил во время этого тура подзаработать. Эйнштейн в то время был самым знаменитым ученым в мире. Это обстоятельство позволило ему запросить за несколько лекций огромную сумму: 15 тысяч долларов. Гарвардский университет мог себе это позволить, но там отрицательно отнеслись к сионистским взглядам Эйнштейна. Принстонский университет очень хотел пригласить Эйнштейна, но таких денег у них не было. Однако руководство Принстона нашло выход. Во-первых, они заплатили, сколько смогли. Во-вторых, они дали Эйнштейну почетную степень. В-третьих, они издали его книгу, выделив ему очень большой процент с продаж этой книги.

В 1933 году в Германии пришли к власти нацисты. И Эйнштейн (третье следствие из нашей теоремы) эмигрировал из Германии. Он обосновался в США и неудивительно, что в качестве места работы он выбрал Принстонский университет.

В 1921 году английский Эйнштейна был далек от совершенства. Поэтому лекции в Принстоне он читал на родном немецком языке. На церемонии награждения Эйнштейна почетной степенью президент Принстонского университета произнес такие слова: «Мы приветствуем нового Колумба науки, который в одиночку плывет сквозь мысли странные моря». Вряд ли Эйнштейн узнал эту цитату. А ведь ему сделали самый серьезный комплимент, который может получить ученый в англоязычном мире.

В конце XVIII века Уильям Вордсворт учился в Кембридже. Из окна своей комнаты он видел знаменитую статую Ньютона. Позже в ставшей классической поэме «Прелюдия» Вордсворт написал:

С моей подушки, освещенный светом
Луны и добрых звезд, я видеть мог
На постаменте статую Ньютона.
Он держит призму. Тихое лицо
Как циферблат ума, что в одиночку
Плывет сквозь Мысли странные моря.

Оригинал
And from my pillow, looking forth by light
Of moon or favouring stars, I could behold
The antechapel where the statue stood
Of Newton with his prism and silent face,
The marble index of a mind for ever
Voyaging through strange seas of Thought, alone.

Вот так выглядит эта статуя:

Что общего между изогнутой слоеной булочкой и нарастанием звука в музыке? Оказывается, слова, которыми мы их называем – однокоренные. Французское слово «круассан» и итальянское слово «крещендо» происходят от латинского глагола «crescere», означающего «расти», «увеличиваться». Сперва от этого глагола произошло название растущей луны, потом так стали называть не только увеличивающийся, но и уменьшающийся месяц, а затем и булочку, выпеченную в форме месяца.

В английском языке слово «crescent» не только обозначает полумесяц, но еще имеет архаичное значение «расти». Двойное значение слова «crescent» Шекспир обыгрывает в «Гамлете» в знаменитом монологе Лаэрта:

Laertes
For nature crescent does not grow alone
In thews and bulk; but as this temple waxes,
The inward service of the mind and soul
Grows wide withal. Perhaps he loves you now,
And now no soil nor cautel doth besmirch
The virtue of his will; but you must fear,
His greatness weigh’d, his will is not his own;
For he himself is subject to his birth.

Лаэрт
Полна с ущерба не одна природа
В статях и в силе: как растёт сей храм,
Так вместе служба сердца и ума
В нём ширятся. Пусть, любит он сейчас,
Сейчас ни грязь, ни лживость не пятнают
Его достойной воли, но страшись –
Величье тяжко, он не властен волей,
Зане вассал он роду своему.

У Альфреда Хаусмена есть одно простенькое на первый взгляд стихотворение

Мне было год и двадцать,
Мудрец мне говорил:
«Дари и гинеи, и фунты,
Но сердце не дари;
Дари рубин и жемчуг,
А чувства — придержи»
Мне было год и двадцать,
Я глух - что ни скажи.

Мне было год и двадцать,
Я слышал мудреца:
«Вздохами дорого платят
За отданные сердца.
Печалью бесконечной
платить за них потом».
Теперь мне два и двадцать,
То правда; правда то.

Выглядит стихотворение вполне однозначно, идея прозрачна и банальна. Но в этом стихотворении есть одна небольшая деталь, полностью меняющая его смысл. Дело в том, что слова в последней строчке - цитата из "Гамлета". Эти слова произносит Полоний:

Полоний
Принц, ваш сын, безумен:
Безумен, ибо в чем и есть безумье,
Как именно не в том, чтоб быть безумным?
Но это пусть.

Королева
Поменьше бы искусства.

Полоний
О, тут искусства нет. Что он безумен,
То правда; правда то, что это жаль,
И жаль, что это правда;
(перевод Лозинского)

После чего Полоний зачитывает любовное письмо Гамлета к Офелии. Ситуация внешне похожа: знающий жизнь мужчина рассуждает о любви молодого человека. Но параллель с Полонием и Гамлетом меняет смысл стихотворения Хаусмена на противоположный: точка зрения "мудреца" оказывается близка к ханжеству.

Возникает вопрос: а вдруг это лишь совпадение, а не цитирование Шекспира? Это не совпадение по двум причинам. Во-первых, слишком уж все соответствует по смыслу отрывку из Гамлета. Во-вторых, Альфред Хаусман был не только замечательным поэтом, но и профессором-филологом в Кембридже.

Оригинал
A. E. Housman

When I was one-and-twenty
I heard a wise man say,
‘Give crowns and pounds and guineas
But not your heart away;
Give pearls away and rubies
But keep your fancy free.’
But I was one-and-twenty,
No use to talk to me.

When I was one-and-twenty
I heard him say again,
‘The heart out of the bosom
Was never given in vain;
’Tis paid with sighs a plenty
And sold for endless rue.’
And I am two-and-twenty,
And oh, ’tis true, ’tis true.

Перевод таких стихов сложен тем, что даже самым хорошим переводчикам не всегда удается узнать цитату. В таких случаях помогают чувство языка и Гугл: слова "’tis true, ’tis true" явно выбываются из общего стиля, а поиск в Гугле по ’tis true дает первой же ссылкой нужную цитату. Возникает еще одна проблема: какой перевод Гамлета выбрать для последней фразы. Эта проблема решается просто - перевод Лозинского намного превосходит по качеству все остальные.

Оригинал
Polonius
Your noble son is mad:
Mad call I it, for to define true madness,
What is't but to be nothing else but mad?
But let that go.

Queen
More matter with less art.

Polonius
Madam, I swear I use no art at all
That he's mad, 'tis true, 'tis true 'tis pity,
And pity 'tis 'tis true

Кто получится, если смешать в одном человеке Казанову, Шекспира, д’Артаньяна и Наполеона? Получится Габриеле д’Аннунцио.

Габриеле д’Аннунцио был лучшим поэтом конца 19-го века. В 1881 году в возрасте 18 лет он переехал в Рим, поступил в университет и выпустил несколько сборников замечательных стихов. Он написал несколько пьес для знаменитых актрис Элеоноры Дузе и Сары Бернар, с каждой из которых у него был роман. Ведя богемный образ жизни, д’Аннунцио влез в долги и сбежал от кредиторов во Францию. Там он завел роман с танцовщицей Идой Рубинштейн. Для нее он вместе с Клодом Дебюсси написал «Мученичество святого Себастьяна».

Во Франции д’Аннунцио на деньги одной из своих богатых любовниц научился модным тогда полетам на самолете. Когда началась Первая Мировая Война, д’Аннунцио в возрасте 51 года вернулся в Италию, записался в летные войска и выступил с несколькими впечатляющими речами. Николай Гумилев написал в 1915 году стихотворение «Ода Д'Аннуцио (К его выступлению в Генуе)», которое начинается так:

Опять волчица на столбе
Рычит в огне багряных светов…
Судьба Италии — в судьбе
Её торжественных поэтов.

На войне д’Аннунцио ждали невероятные приключения. Когда в начале 1918-го года итальянцы потерпели сокрушительное поражение под Капоретто (описанное Хемингуэем в романе «Прощай, оружие!»), д’Аннунцио вместе с несколькими летчиками для поднятия боевого духа устроил дерзкий, но удачный налет на порт Бакар. Спустя полгода д’Аннунцио командовал эскадрильей и совершил одну из самых впечатляющих авиационных авантюр Первой Мировой: «Полет над Веной». Десять итальянских пилотов с д’Аннунцио во главе пролетели более 1200 километров и разбросали 400 тысяч листовок над Веной.

После войны Д’Аннунцио вернулся в Италию героем. Когда в 1919 году на Парижской мирной конференции обсуждались условия мира в Европе, одним из спорных моментов был статус средиземноморского города Фиуме, на который претендовала Италия. Узнав, что итальянцы отказываются от борьбы за Фиуме, д’Аннунцио во главе 2000 националистов захватил город, объявил его независимым государством, а себя – главой этого государства. Конституцию он написал вместе с одним юристом: юрист излагал законы, а д’Аннунцио записывал их красивым языком. В результате получилась самая поэтичная конституция на свете.

15 месяцев существовало это странное государство, которое, в конце концов, было захвачено Италией. Д’Аннунцио снова вернулся на родину героем и спустя некоторое время король Виктор Эммануэль III пожаловал д’Аннунцио титул графа.

Бенито Муссолини с почтением относился к д’Аннунцио и часто пользовался его методами. В 1937 году, когда д’Аннунцио исполнилось 73 года, Муссолини назначил его Президентом Итальянской Академии. Через год д’Аннунцио умер. Есть версия, что он был убит немецким шпионом из-за того, что несколько раз пытался отговорить Муссолини от сотрудничества с Гитлером.

Одна из любовниц д’Аннунцио – танцовщица Айседора Дункан вспоминала: «Этот лысый непривлекательный карлик преображался, когда говорил с женщиной… он казался собеседнице почти Аполлоном». Сохранилась запись, на которой д’Аннунцио читает одно из своих ранних стихотворений.


В трясине

Камыши трясины пропахли
шербетом, розой увядшей,
медом прогорклым, смертью.
Ряска – цветок водянистый,
обожженный августа солнцем.
Знакомый зной смерти…
Подхожу – смолкают лягушки.
Пузыри поднимаются. Тихо.

Оригинал:

Nella belletta

Nella belletta i giunchi hanno l'odore
delle persiche mézze e delle rose
passe, del miele guasto e della morte.
Or tutta la palude è come un fiore
utulento che il sol d'agosto cuoce,
con non so che dolcigna afa di morte.
Ammutisce la rana, se m'appresso.
Le bolle d'aria salgono in silenzio.

В СССР д’Аннунцио считали итальянским фашистом, поэтому не переводили. Есть надежда, что сейчас появятся переводы его поэзии.

Сборник всех стихов Микеланжело был опубликовал уже посли его смерти. Некоторые стихотворения Микеланжело посвятил своему близкому другу — Томазо Кавальери. В те времена (как, впрочем, и в любые другие) в общественных взглядах постоянно чередовались авторитарное пуританство и либеральная вседозволенность. Перед публикацией сборника очередной свободный период сменился очередным закручиванием гаек и стихи одного мужчины, посвященные другому, выглядели на тот момент предосудительно. Поэтому издателю пришлось заменить в стихотворениях, посвященных Кавальери, род местоимений с мужского на женский. Только спустя много лет это ханжество было исправлено, а первые адекватные переводы появились лишь через два с половиной века.

Вот один из сонетов, посвященных Томазо Кавальери.

Очами Вашими взираю на цвета,
Не видные глазам моим слепым;
Стопами Вашими подъемлю груз, с каким
Моя не совладает хромота;
Крылами Вашими мной высь перенята;
Ваш в небе дух — я следую за ним;
По слову Вашему я бледен и раним,
Озяб в жару, согрелся в холода.
По воле Вашей вольно будет мне,
Дыханьем Вашим речь моя легка,
Мои раздумья Ваша мысль явила.
Подобный одиночеством луне,
Невидим я до той поры, пока
Не освещен сиянием светила.

Впрочем, гораздо больший вред поэзии Микеланжело нанесли не ханжеское общественные взгляды, а кривые руки переводчиков. Больше всего досталось шутливому сонету, в котором Микеланжело сетует своему приятелю Джованни да Пистойя на трудности при росписи Сикстинской капеллы. В переводе Эфроса этот сонет начинается так:

Я получил за труд лишь зоб, хворобу
(Так пучит кошек мутная вода,
В Ломбардии - нередких мест беда!)
Да подбородком вклинился в утробу;

Если кто-нибудь поинтересуется у ломбардийских ветеринаров, что это за мутная вода, от которой пучит местных кошек, то ветеринары примут такого человека за безумца. На самом деле, Микеланджело пишет следущее:

Я нажил зоб, как те ломбардцы, что ли,
Что пьют плохую воду местных рек.

При этом он, действительно, говорит о кошках, но дело в том, что кошками в те времена называли крестьян Ломбардии и окрестностей! Примерно так же, как русского крестьянина можно было бы фигурально назвать медведем. Во времена Микеланджело большая часть населения Ломбардии страдала от зоба - увеличения щитовидной железы. Много веков спустя ученые выяснили, что причиной этого был недостаток йода в местных источниках питьевой воды.

Откуда Микеланджело знал что причина заболевания связана именно с водой – трудно сказать. Известно, что он не только блестяще разбирался в анатомии и физиологии человека, но и оставлял скрытые символы, используя свои знания. Для примера посмотрим на надгробие герцога Джулиано Медичи, которое Микеладжело украсил в том числе статуей «Ночь».


Микеланджело, «Ночь»

На первый взгляд, женщина, символизирующая ночь, изображена со вполне естественными атрибутами: сова, маковые коробочки, полумесяц на диадеме. Но стоит обратить особое внимание на грудь этой женщины.


Микеланджело, «Ночь», фрагмент

Время от времени воинствующие невежды, глядя на эту грудь, приходят к выводу, что Микеланджело не умел ваять женское тело. Это, конечно, не так. Хирурги-маммологи единодушно утверждают, что у изображенной женщины совершенно точно показан рак груди. Соответственно, символизирует эта надгробная статуя не столько ночь, сколько смерть.

Но вернемся к сонету. Какую позу описывают слова «подбородком вклинился в утробу»? Согнутую вперед, скрюченную. Но у Микеланжело все наоборот! Он описывает (шуточно преувеличивая), как ему приходилось расписывать потолок Сикстинской капеллы, прогнувшись назад. То есть, это не подбородок вклинился в утробу, а живот навалился на подбородок. Возле сонета Микеланжело нарисовал карикатурный автопортрет.



К сожалению, пока что нет адекватного перевода этого сонета на русский язык. Остается надеятся, что sentjao, который мастерски переводит итальянский бурлеск, когда-нибудь справится с этой задачей.

Вообще, у Микеланжело часто встречаются крайне нетривиальные символы, связанные с человеческой анатомией. Но это тема для отдельного разговора.

( Оригиналы )

В конце 19-го века в Российской империи женщинам было запрещено получать высшее образование. Именно по этой причине юная петербурженка Лу Саломе отправилась учиться в Европу. Судьба этой женщины была очень интересной, а влияние, которое Лу Саломе оказала на культурную жизнь Германии трудно переоценить. Фридрих Ницше просил руки и сердца Лу, но получил отказ. Вероятно, своему Заратустре Ницше дал некоторые ее черты. Позже у Лу случился роман с Рильке, которого тогда звали Рене Мария Рильке. Но имя Рене показалось Лу недостаточно мужественным, поэтому поэт ради возлюбленной заменил его на Райнер. Забавно, но с именем «Мария» таких проблем не возникло. Именно Лу познакомила Рильке с русским я зыком и русской культурой. Влюбленные дважды приезжали в Россию, где Рильке увлекся русской культурой и встречался с Толстым, Репиным и Леонидом Пастернаком. А спустя некоторое время Лу Саломе стала ученицей и возлюбленной Зигмунда Фрейда.

С Рильке самые дружеские отношения Лу Саломе сохраняла до 1926 года, когда Рильке умер от лейкемии. Сам он считал, что умирает от заражения крови, которое у него началось после укола шипом розы. Тогда он написал эпитафию самому себе:

Роза… прекословие крайне радостное…
сном не быть ничьим среди стольких
век.

Оригинал

Rose, oh reiner Widerspruch, Lust,
Niemandes Schlaf zu sein unter soviel
Lidern.

В оригинале слово «reiner» является своеобразной подписью, посколько оно звучит так же, как имя поэта. В переводе это созвучие удалось сохранить в первой строке: «Роза… прекословие крайне радостное…»

Демократия — это два волка и ягненок, голосующие, что им съесть на обед. Свобода — это хорошо вооруженный ягненок, выступающий против такого голосования.
Б. Франклин

Список открытий и изобретений Бенджамина Франклина восхищает. Он придумал громоотвод, бифокальные очки, уринальный катетер и многое другое, включая кресло-качалку. Франклин открыл течение Гольфстрим и сформулировал принципы рефрижерации.

Но самым замечательным изобретением Франклина стал американский демократический строй, который был разработан и осуществлен в значительной степени стараниями Франклина. Бенджамин Франклин стал одним из отцов-основателей США и его подпись стоит под Декларацией Независимости и под Конституцией США.

17 января 1975 года в Филадельфии, на родине Франклина, отмечали его 269-й день рождения. Соотечественники решили придумать для этого праздника что-то в духе юбиляра и им это удалось. В городской ратуше установили телескоп, направленный на звезду, свет от которой шел к нам 269 лет. От этого света сработал фотоэлемент и запустил специально сделанное электро-механическое устройство, которое зажгло свечи на огромном торте.

В молодости Бен Франклин издавал очень популярный альманах и даже написал для него несколько стихотворений. Великий исторический деятель был заурядным поэтом, но одно стихотворение — шуточная эпитафия самому себе — обладает занятной особенностью: оно написано так, что его контур похож на елочку.

Эпитафия в книжном стиле

Здесь лежит
тело
Бенджамина Франклина,
книгопечатника.
(Подобное обложкам старой книги
оно лишено содержимого,
а его тиснение и позолота были вырваны.)
Лежит оно пищей для червей,
но труды не пропадут впустую,
посколько однажды оно (как было уверовано) появится
в новом более элегантном издании,
исправленное и дополненное
самим
Сочинителем.

Оригинал:

Epitaph in Bookish Style

The Body
of
Benjamin Franklin
Printer
(Like the cover of an old book
Its contents torn out
And stript of its lettering and gilding)
Lies here, food for worms.
But the work shall not be lost
For it will (as he believed) appear once more
In a new and more elegant edition
Revised and corrected
by
The Author.

С прекрасной итальянкой Лаурой связаны три литератора. В первую очередь это, конечно же, великий поэт Франческо Петрарка, прославивший даму.

Петрарку обычно называют по фамилии. В то же время фамилию Лауры традиционно стараются не упоминать. Дело в том, что красавица Лаура вышла замуж за графа Хьюго де Сада и родила ему 11 детей. А скандальный маркиз Донатьен Альфонс-Франсуа де Сад приходится Лауре де Сад родным пра-пра-(очень много раз)-правнуком. Однажды вечером молодой маркиз де Сад зачитался жизнеописанием Лауры и увидел ее ночью во сне. Его письмо с описанем этого сна в наши дни часто привлекает к себе внимание психоаналитиков.

Третий литератор — Франциск Валуа, более известный, как Его Величество король Франции Франциск Первый. Мировая культура многим обязана этому замечательному монарху, который фактически перенёс во Францию итальянское Возрождение. Так, по приглашению короля во Францию переехал Леонардо да Винчи, для которого Франциск был другом и покровителем. Кроме того, король был одним из лучших поэтов своего времени. И во время одного из своих визитов в Италию, Его Величество посетил могилу Лауры и написал эпитафию, которая позже была выбита на её надгробии.

В столь малом месте можно в этот миг
Увидеть ту, чья слава велика.
Перо, труды, познанье и язык
Влюблённого превозмогли века.
О, милый дух! Что, кроме тишины,
Хвалу тебе возвысит в небеса?
Там смолкнуть говорящие должны,
Где образ превосходит словеса.

Оригинал:

En petit lieu compris vous pouvez voir
Ce qui comprend beaucoup par renommée.
Plume, labeur, la langue et le sçavoir
Furent vaincus par l'aimant de l'année
O gentille âme! estant tant estimée,
Qui te pourra louer qu'en se taisant,
Car la parole est toujours réprimée,
Quand le sujet surmonte le disant.

«Макбет», как и многие другие пьесы, впервые был опубликован только в 1623 году, через семь лет после смерти Шекспира. При публикации были допущены неточности в самом напряженном месте: когда Макбет во время осады узнаёт о смерти жены и произносит знаменитый монолог, уступающий по известности разве только монологу Гамлета. Эти на первый взгляд локальные неточности были косметически подправлены в более поздних изданиях и таким образом появился общепринятый современный текст пьесы.

По видимому, одна из наиболее важных деталей «Макбета» была упущена в результате этой непродуманной редакторской правки. Это выяснилось недавно, когда актриса Джен Бликст, игравшая леди Макбет, выдвинула блестящую гипотезу, которая проливает свет на исходный замысел Шекспира.

Чтобы познакомиться с этой гипотезой, вспомним необходимые детали. У Шекспира взаимоотношения между Макбетом и его женой начинаются с письма. В нём Макбет рассказывает, как ведьмы предсказали, что он станет королём после Дункана. Леди Макбет читает это письмо непосредственно перед встречей с мужем. И первый диалог супругов звучит так:

       Макбет
Любовь моя, Дункан к ночи приедет.

       Леди Макбет
А уезжает он когда?

       Макбет
                               Назавтра
Намерен ехать он.

       Леди Макбет
                               О, никогда
Пусть солнце это завтра не увидит.

Как всем хорошо известно, по наущению жены Макбет убивает Дункана и становится королём, а леди Макбет — королевой. После этого леди Макбет слегка повреждается рассудком. Вот диалог врача и придворной дамы:

       Врач
... Когда она бродила последний раз?

       Придворная дама
С тех пор, как его величество выступил в поход, я видела, что она вставала с кровати, набрасывала на себя ночную рубашку, отпирала шкаф, доставала бумагу, складывала ее, писала на ней, читала написанное, потом запечатывала и возвращалась в постель; и все это было в глубочайшем сне.

       Врач
Сильное расстройство естества — пользоваться благами сна и в то же время предаваться занятиям, присущим бодрствованью. Это дремотное возбуждение, кроме блужданий и прочих подобных поступков, возможно сопровождается какими-либо речами?

       Придворная дама
Такими, сэр, что я повторять не стану.

А теперь мы прочитаем то самое загадочное место трагедии, которое находится в начале пятой сцены пятого акта. Но не в современном отредактированном виде, а так, как это напечатано в первом издании 1623 года.



       Макбет
                       ...Что там за шум?
За сценой раздается женский крик.

       Сейтон
Там женщины кричали, государь.

       Макбет
Вкус ужаса почти уже забыт.
А раньше чувства бы похолодели
От крика ночью. От зловещих сказок
Тогда, вставая, шевелились космы
Словно живые. Страхом я пресыщен.
Привыкший к трепету жестокий разум
Не содрогнётся. Крик был отчего?

       Сейтон
Скончалась королева.

       Макбет
                               Лучше б ей
Скончаться было позже. Вот тогда
Для этих слов бы время подошло.
И завтра, снова завтра, снова завтра,
Крадясь, переступает день за днем
К последним буквам хроники времен;
А наши все «вчера» глупцам осветят
Путь к пыльной смерти. Выгорай, свеча!
Жизнь — тень идущая, актер несчастный:
То мечется, то шествует в свой час
По сцене, и — не слышен. Это
Рассказ безумца, полон гневных звуков,
Не значит ничего.

В глаза бросаются две детали. Во-первых, Макбет сперва спрашивает, что за шум, и только потом стоит ремарка о крике за сценой. Вряд ли ведьмы наделили Макбета способностями к предвиденью. Во-вторых, слова «my Lord» взяты в скобки. Эти слова совершенно лишние: без них везде звучит строгий шекспировский пятистопный ямб, а с ними две строчки становятся трехстопными.

Очевидно, что в первом издании были допущены неточности. Их стандартное исправление таково: во-первых, Макбет спрашивает о шуме после крика за сценой, а, во-вторых, после вопроса Макбета Сейтон уходит и возвращается с вестью о смерти королевы.

Но есть еще одна важнейшая неточность. Это сам знаменитый монолог, начинающийся словами «И завтра, снова завтра, снова завтра». И образы, и сравнения, и язык этого монолога абсолютно несвойственны Макбету — воину, убийце и королю.

Замечательная догадка Джен Бликст состоит в том, что этот монолог — ( Проверьте свою догадку )